ядовитого вещества. Отрицать данный факт вы не сможете по той простой причине, что камеры внутреннего наблюдения, установленные в коридоре больничного отделения, очень четко зафиксировали все детали произошедшего. К нашему глубокому сожалению, майор Иверзев получил в ходе перестрелки ранение, оказавшееся смертельным, так как яд, предназначавшийся для устранения вашего же киллера, достался ему. Трассологическая и токсикологическая экспертизы не дают поводов в этом сомневаться. Убит на месте совершенного им преступления и сам Боб Хаммонд.
– Прими Господь Бог заблудшую душу бедняги Боба, – зашептал одними губами посол, молитвенно складывая ладони перед собой, а затем, как бы очнувшись от нахлынувших мыслей, сделал попытку неуклюже оправдаться. – Однако, посольство не может нести ответственность за частную инициативу своего вдруг спятившего с ума охранника.
– Та же самая экспертиза, – гнул свое следователь, игнорируя слова посла, – установила идентичность отравляющего вещества, найденного в пулях обоймы пистолета Хаммонда не только с обнаруженным в теле Иверзева, но и с тем, что было найдено при вскрытии Вдовенко, а также в телах шестерых сотрудников ФСО, участвовавших в закладке взрывного устройства под гостевой трибуной Красной площади. Химическая формула отравляющего вещества указана в отчете экспертизы. В том же отчете указано и место его производства. Это одна из секретных лабораторий, расположенная в Пенсильвании и специально ориентированная на изготовление малых партий подобного орудия для устранения противников Соединенных Штатов. Вы почему-то считаете, что место ее нахождения никому неизвестно, так же как и номенклатура продукции.
– Вы намекаете на нашу причастность к воскресному теракту?! – выпучил глаза Хантсман.
– Отнюдь, – возразила ему Хазарова. – Мы прямо обвиняем вас в этом кровавом преступлении, в качестве заказчиков, подстрекателей и пособников.
– С результатами всех экспертиз вы можете ознакомиться, изучив содержимое этой папки, – вставил Тутолмин, протягивая послу свою папку. – А тело вашего охранника можете забрать из морга, находящегося при пятой поликлинике.
Диким и непонимающим взглядом, посол уставился на следователя, поэтому папку пришлось принять пришедшему на помощь своему шефу бочкоголовому сопровождающему.
– Вы хоть понимаете, господин посол. Какой неприглядной стороной к вам оборачивается это дело? – задала вопрос в лоб Хазарова.
До Джона Хантсмана, наконец, стала доходить суть происходящего со всеми фатальными для его карьеры последствиями. Вряд ли он сам был причастен к этой омерзительной игре, без сомнения затеянной этим проходимцем Помпео – завзятым любителем решать разногласия между странами таким радикальным способом. Но всем опытом прожитой жизни он ясно осознавал, что не кто иной, как он сам, станут козлом отпущения за провал умников из Лэнгли. За свою жизнь он не слишком-то и опасался. Ее и так оставалось, как говорится «воробью на один поклев». А вот репутация и доброе имя семьи Хантсманов могло быть поставлено под сомнение и запятнано ложными обвинениями, от которых было практически невозможно отмыться. Весь этот ужас и осознание неизбежного позора промелькнули в его глазах, и он сразу как-то поник, как давно не поливаемый цветок в горшочке. От его былой напыщенности не осталось и следа. Уже не с яростью, а затравленно, как загнанный в угол зверь, он посмотрел в самые зрачки Хазаровой, пытаясь найти там для себя какой-то спасительный ответ, но ее глаза были строги и непреклонны.
– И что вы намерены предпринять в этой связи? – глухим, как из бездонного колодца голосом спросил он.
– А вы не знаете?! – удивилась она. – Тогда прослушайте еще раз, речь, произнесенную Главой Высшего Военного Совета России в прошлое воскресенье. По-моему, там все просто и доходчиво сказано, что виновных в гибели на Красной площади мы будем преследовать всюду, где бы они не находились, не взирая на их положение и не учитывая срока давности совершения совершенного им преступления. Примерно так же, как в свое время поступил Израиль с виновниками гибели их спортсменов на Мюнхенской олимпиаде.
– Вы собираетесь предпринять в отношении к подозреваемым вами, методы внесудебной расправы?
– Что поделать? – развела она руками. – Иначе никак нельзя, ведь они обладают статусом дипломатической неприкосновенности, как те, что находятся здесь у нас, так и те, кто отдавал им приказы, находясь на другом полушарии.
– Вы понимаете, что сейчас публично озвучили угрозы высшим должностным лицам другого государства? – недоумевающе спросил он, так как впервые в жизни столкнулся с неприкрытой угрозой, сорвавшейся с губ столь высокопоставленного чиновника.
– Я искренне надеюсь, господин посол, что вы к этому гнусному преступлению не имеете никакого касательства, – уклончиво ответила она на заданный вопрос.
– Разумеется, нет! – вскинулся Хантсман, но тут же спохватился и прикусил уже второй раз подведший своего хозяина язык. – Я имею в виду свою уверенность в том, что никто из нашей дипмиссии не причастен к событиям 24 июня. А все ваши «доказательства» являются плодом ошибочных суждений и неверных выводов. То же самое касается и внезапно спятившего по неизвестной причине Боба Хаммонда. Наверняка он находился под воздействием посторонних сил.
– Вам, господин посол, виднее под влиянием кого и чего находился ваш служащий, – повела жеманно плечиком московская фурия.
– Скажите, Мария Владимировна, – непривычно душевно обратился он к Хазаровой, – если мы отзовем нашего помощника военного атташе, сможете ли вы гарантировать ему жизнь и здоровье, хотя бы на то время, что он будет находиться в пределах вашей страны?
– Разве я Бог, чтобы раздавать подобные гарантии? – криво усмехнулась она, наблюдая смятение на лице посла.
– Я вас хорошо понял, госпожа министр, – проскрипел он несмазанной телегой.
– Да, и вот еще что, пока не забыла. Вы поторопитесь с оплатой штрафа за своих сотрудников и не вздумайте шутить с нашими дипломатами в отместку. А то видеозапись нашей с вами беседы тоже обретет своего массового зрителя.
– Но это противоречит нормам этикета, не допускающим огласку дипломатических бесед! – жалобно пискнул, раздавленный посол.
– В своем кабинете только я устанавливаю нормы этикета, – сказала, как отрезала злая женщина.
Когда за послом и его свитой закрылась дверь, Евгений Михайлович, покряхтев, как старик, произнес:
– О-хо-хонюшки, Мария Владимировна! Не слишком ли вы жестокосердны к больному человеку? Он едва волочил конечности, когда уходил от вас. А ведь каким гоголем входил? Каким гоголем? – повторил он еще раз.
Хазарова слегка зарделась румянцем смущения, но опустив очи долу ответила негромко:
– Vae victis98.
Глава 30
I
1 июля 2020г., 13ч.00мин, г. Москва, Фрунзенская набережная 22, Национальный Центр Управления обороной РФ.
Давненько в стенах Центра не наблюдалось такой суеты как та, что началась с самого утра. Последний раз такое случилось год назад, когда ныне покойный Министр обороны объявил самые масштабные за все послесоветское время всероссийские учения, в которых было занято почти две трети личного состава Вооруженных Сил РФ. И вот теперь опять. Только на сей раз причиной для суеты явились внешние обстоятельства. Все случилось так, как и было заявлено в донесении резидента российской разведки – Украина, воспользовавшись замешательством в высших эшелонах российской властной верхушки, осуществила провокацию с остатками химвооружения Советской Армии, применив его против собственного населения. Три дня ушло на «разогрев» мирового общественного мнения против «гадкой и коварной Москвы», презревшей все договоренности и нормы международного права и применившей-таки против «белой и пушистой» Украины варварские виды оружия. К утру понедельника, Украина, убедившись, что собрала под свои хоругви почти все европейские государства, а к ним в придачу США, Канаду (а как же без нее?), Японию и Австралию, решила, наконец, действовать. В обращении к украинской нации, зачитанном от имени Президента Украины и транслировавшемся по всем каналам «незалежной» с самого утра, говорилось, что «последние события в Волновахе переполнили горькую чашу терпения украинского народа. Отступать перед дикими ордами «москалей» и их прислужников не стало никакой возможности для миролюбивого народа Украины, и для него настал час окончательного решения вопроса об удалении из тела «нэньки» гнойного образования в виде, так называемых «народных республик». После нескольких минут ритуальных завываний на эту тему, в конце обращения
